- Русская музыка
- Зарубежная музыка
- Другие жанры
Леонид Фёдоров & Владимир Волков: ТАЯЛ (2005)
Lossless Galaxy Release
Исполнитель: Леонид Фёдоров & Владимир Волков
Альбом: ТАЯЛ
Информация: Ulitka Records, U005
Жанр: Авангард
Год: 2005
Формат: WAVPack (image +.cue +.log)
Качество: lossless
Covers: JPG, full scans
Galaxy-File / Narod 262MB (3% восстановление)
Альбом: ТАЯЛ
Информация: Ulitka Records, U005
Жанр: Авангард
Год: 2005
Формат: WAVPack (image +.cue +.log)
Качество: lossless
Covers: JPG, full scans
Galaxy-File / Narod 262MB (3% восстановление)
“Я сделаю потише, а то вон соседи по батарее стучат”. Леонид Федоров склоняется над компьютером, убавляя громкость. Музыка чуть стихает, маленькие мощные колонки уже не так грозно раздувают свои черные жабры. Музыка - это новый федоровский альбом, который называется “Таял”. Альбом подходит к концу - соседи взвились со значительным опозданием и почему-то от звуков предфинальной молитвы Франциска Ассизского, пропетой Федоровым на латыни. “Ну как?” - добродушно интересуется Федоров. Он в шортах и бежевой майке, он дома. В ответ я тупо разглядываю кнопки синтезатора Korg MS-2000. Мне совершенно нечего сказать, потому что альбом поразителен даже по всеобъемлющим федоровским меркам. “Таял” - это одновременно и симфоническая музыка, и гремучее техно, и дремучий джаз, и барочные шалости, и старушечий фолк, и акустическая гитарная обязаловка, и христианский гимн, и дадаистский гам, и мелодекламация Анри Волохонского. Собственно песен на диске раз, два - и обчелся: “Холода” и заглавная, которая, в свою очередь, присутствует в двух версиях - в одну из них щедро плеснул аккордеона Сергей Щураков (экс-“Аквариум”). Весь же прочий материал альбома - это оглушительные странности, это хитрющие шашни, это мрак и морок. Язык заплетается, звуки наслаиваются друг на друга, а голос Волохонского, читающего про две доли белизны, звучит как заклинание духов - примерно так у Лючио Фульчи в фильме “Дом на краю кладбища” надрывалась загробная магнитофонная запись. Если продолжить тему темноты, то я бы сказал, что песня “Холода” с ее стоическими строчками “ждать тебя ведено, звать тебя нельзя, я иду медленно, и мне грозят” - это уже уровень поздних Coil. Я бы сказал так, если бы до конца понимал, где тут право, где лево. Вполне возможно, что это поздние Coil были на уровне Федорова, - как знать? Да и какая, в сущности, разница? При прослушивании вообще вспоминается много чего нездешнего и современного - Tin Hat Trio, Max de Wardener, Момус с его аналоговым барокко и др., - но удивительное заключается в том, что все эти заезжие впечатления не идут ни в какое сравнение с “Таял”. Головоногая лирика Дмитрия Озерского, как и было всегда заведено, скачет от звука, а не от смысла; кстати говоря, впервые, если я не ошибаюсь, эта лирика стала местами матерной: “Мост над адом, х... на ладан”. Глагол “таял” воспринимается как логическое продолжение глагола “таил”: значения будто бы оголяются, омытые звуком, и смысл каждого слова висит на ниточке слюны. Если предыдущий федоровский альбом “Лиловый день” был выдержан в принципиально комнатной температуре и проникнуться его кухонной прелестью было не сложнее, чем сунуть ноги в нахоженные тапки, то “Таял” - история глобальнее. На сей раз Леонид Федоров взял на дом такую работу, мера которой не годы. но десятилетия. Если это и кухня, то уж совсем-совсем высокая, выше практически не бывает, кухня из слоновой кости с пищей богов. Поверить в то, что весь этот батальный звукоряд записан в комнате, практически невозможно - однако же вот он Федоров, послушно кивающий: “Дома, всё дома”.
“Вовочка (Владимир Волков, великий питерский контрабасист и напарник Федорова по “Таял”. - Прим. ред.) вообще чувствует музыку абсолютно тактильно”, - добавляет Федоров. В самом деле, “Таял” при всех своих звучных озарениях - это абсолютно жилое искусство, шаркающее контрабасом, чиркающее пальцами по клавишам, танцующее от печки и имеющее отношение исключительно к теплу, лишь к единственно верному положению рук на близлежащем теле, только к мольбе и молитве. И смерти нет - хотя бы потому, что Федоров нетвердо выговаривает букву “р”.
Точно как и “Лиловый день”, новый диск вскормлен излишками чужой музыки. С “Таял” следует держать ухо особенно востро - повестку пластинки формируют Гайдн, Малер, группа Queen, “Сирин”, Мартынов, даже Высоцкий (в вышеупомянутых федоровских “Xoлодах” звучит кусок из “Холодов” В.С.В.). При этом сказать, что лидер “Аукцыона” кого-то там цитирует, - с тем же успехом можно сообщить, что повар, стряпая, цитирует соль или, предположим, сельдерей. Федоров, видите ли, не ссылается, он употреxxxет; не украшает, но строит. Заимствованный звук служит ему не ледяной виньеткой, но рабочим, хорошо лепящимся снегом - в конце концов, он, как и было сказано, не завидующий кому-то, но заведующий всем. "Ну да, тут сэмпл. но он вот такой вот”, - Федоров разводит ладони так, словно показывает пойманного сома. И прибавляет: “Вообще мне не правится говорить, что это я пишу музыку, скорее она сама меня находит. Я и музыкантом себя не считаю”.
Федорова нашла музыка, которая вроде бы слишком сложно устроена, но которая одновременно - как на ладони. Думаю, все дело в правильно выбранном слове. “Таял”. Все навороты альбома стремятся не скрыть главное, но напротив - поскорее его обнаружить. Альбом про то, как всего много, и как могущественно оно способно исчезать, и как нечеловечески его может быть жаль. Все течет, многоуровневая музыкальная структура словно обнажается с каждой нотой, звуковое громадье альбома оседает, словно московский снег, обнажающий цветы и трупы животных. Грязно блестит битое стекло, пузыри земли лопаются с оглушительным, как волковская электроника, треском; поднимается пар, голос солиста мокро темнеет, как льдинка в тротуарном ручье, поток уносит все что ни попадя и остается голая, жирно темнеющая земля - та самая, которой, если верить старой-престарой песенке Федорова, можно умыться. Ничего не скажешь, весна.
Автор - Максим Семеляк
“Вовочка (Владимир Волков, великий питерский контрабасист и напарник Федорова по “Таял”. - Прим. ред.) вообще чувствует музыку абсолютно тактильно”, - добавляет Федоров. В самом деле, “Таял” при всех своих звучных озарениях - это абсолютно жилое искусство, шаркающее контрабасом, чиркающее пальцами по клавишам, танцующее от печки и имеющее отношение исключительно к теплу, лишь к единственно верному положению рук на близлежащем теле, только к мольбе и молитве. И смерти нет - хотя бы потому, что Федоров нетвердо выговаривает букву “р”.
Точно как и “Лиловый день”, новый диск вскормлен излишками чужой музыки. С “Таял” следует держать ухо особенно востро - повестку пластинки формируют Гайдн, Малер, группа Queen, “Сирин”, Мартынов, даже Высоцкий (в вышеупомянутых федоровских “Xoлодах” звучит кусок из “Холодов” В.С.В.). При этом сказать, что лидер “Аукцыона” кого-то там цитирует, - с тем же успехом можно сообщить, что повар, стряпая, цитирует соль или, предположим, сельдерей. Федоров, видите ли, не ссылается, он употреxxxет; не украшает, но строит. Заимствованный звук служит ему не ледяной виньеткой, но рабочим, хорошо лепящимся снегом - в конце концов, он, как и было сказано, не завидующий кому-то, но заведующий всем. "Ну да, тут сэмпл. но он вот такой вот”, - Федоров разводит ладони так, словно показывает пойманного сома. И прибавляет: “Вообще мне не правится говорить, что это я пишу музыку, скорее она сама меня находит. Я и музыкантом себя не считаю”.
Федорова нашла музыка, которая вроде бы слишком сложно устроена, но которая одновременно - как на ладони. Думаю, все дело в правильно выбранном слове. “Таял”. Все навороты альбома стремятся не скрыть главное, но напротив - поскорее его обнаружить. Альбом про то, как всего много, и как могущественно оно способно исчезать, и как нечеловечески его может быть жаль. Все течет, многоуровневая музыкальная структура словно обнажается с каждой нотой, звуковое громадье альбома оседает, словно московский снег, обнажающий цветы и трупы животных. Грязно блестит битое стекло, пузыри земли лопаются с оглушительным, как волковская электроника, треском; поднимается пар, голос солиста мокро темнеет, как льдинка в тротуарном ручье, поток уносит все что ни попадя и остается голая, жирно темнеющая земля - та самая, которой, если верить старой-престарой песенке Федорова, можно умыться. Ничего не скажешь, весна.
Автор - Максим Семеляк
Просмотры: 4 670
Теги:
Похожие новости нашего сайта:
